Мардук и Ормазд встали по обе стороны от умиленного Кру. Аллат вышла вперед. Осирис стоял позади.

И Кру-Воин ступил на мост, ведущий в извечный Годсхайм.

Исцеление

Считается, что отпуск благотворно влияет на здоровье, но Доусон, вернувшись из Флориды, чувствовал себя не лучше прежнего. Он не рассчитывал на чудесное исцеление. Он вообще ни на что не рассчитывал. Сейчас он сидел у себя в кабинете, облокотившись о стол, и угрюмо рассматривал Эмпайр-стейт-билдинг, в глубине души надеясь, что здание рухнет у него на глазах.

Каррутерс, его партнер по юридической фирме, заскочил стрельнуть сигарету и мимоходом сообщил:

— Паршиво выглядишь, Фред. Сходи выпей, что ли.

— Не буду я пить среди бела дня, — отказался Доусон. — Тем более во Флориде только и делал, что пил.

— Не перестарался?

— Нет. Честно говоря, замучило меня все это.

— Как говорится, всякий дуб был когда-то желудем, а из нервных расстройств вырастают полноценные психозы, — заявил Каррутерс с простодушной (даже чересчур простодушной) миной на пухлом бескровном лице.

— Выходит, теперь я псих?

— Вполне может быть. Со временем узнаешь. Одного в толк не возьму: откуда у тебя эта иррациональная боязнь мозгоправов? Я, к примеру, побывал у психоаналитика.

— Ну и что узнал?

— Что женюсь на высокой брюнетке, — ответил Каррутерс. — Психиатрия — это тебе не астрология. Может, в детстве ты укусил бабушку. Дай волю этим воспоминаниям, пусть выйдут на свет, иначе будешь крутить в голове фразу «У тебя такие большие зубы» и завязнешь в болоте психоэмоциональных терзаний.

— Не вязну я ни в каком болоте, — возразил Доусон. — Просто…

— Ну да, конечно. Погоди: в колледже ты учился с парнем по фамилии Хендрикс, так?

— Было дело.

— Недавно я встретил его в лифте. Хендрикс переехал в Нью-Йорк из Чикаго. Открыл практику в этом же здании, но повыше, на двадцать пятом этаже. Говорят, он один из лучших психиатров в стране. Может, сходишь к нему?

— И что скажу? — осведомился Доусон. — Меня же не донимают зеленые человечки.

— Везунчик, — заметил Каррутерс. — А меня донимают. Днем и ночью. И выпивку мою воруют. Просто признайся Хендриксу, что тебе чудится запах дохлых мух. Может, в детстве ты отрывал крылышки малярийным комарам. Видишь, как все просто? — Он встал со стула, похлопал Доусона по плечу и шепотом добавил: — Сходи к нему, Фред. Сделай мне такое одолжение.

— Хм… Ну ладно.

— Вот и молодец, — просветлел Каррутерс и взглянул на часы. — Кстати, вчера я записал тебя к Хендриксу. Прием через пять минут. — И он сбежал, не обращая внимания на ругательства, летевшие ему в спину, а прежде чем захлопнуть дверь, крикнул: — Кабинет двадцать пять сорок!

Доусон нахмурился, нахлобучил шляпу, сказал секретарше, куда идет, и поднялся на двадцать пятый этаж, где на пороге кабинета 2540 столкнулся с херувимоподобным толстяком-коротышкой в твидовом костюме. Смерив Доусона взглядом светло-голубых глаз сквозь блестящие контактные линзы, херувим сказал:

— Здравствуй, Фред. Что, не узнаешь?

— Рауль? — не поверил Доусон.

— Вот именно, Рауль Хендрикс собственной персоной. Как видишь, за последнюю четверть века я прибавил в весе, зато ты совсем не изменился. Кстати, я хотел сам за тобой зайти. Не успел позавтракать. Может, спустимся на первый этаж и перекусим в кафе?

— Разве Каррутерс не говорил?..

— Обсудим все за едой. — Хендрикс затащил Доусона обратно в лифт. — Столько вопросов накопилось! Ведь мы, считай, друзья детства. Прости, что не выходил на связь. Почти весь этот срок я прожил в Европе.

— Ну а я наших из вида не теряю, — сказал Доусон. — Помнишь Уилларда? Недавно его обвинили в каких-то махинациях с нефтью…

Разговор продолжился за луковым супом и вторым блюдом. Хендрикс по большей части слушал. Иногда посматривал на Доусона, но без особого значения. Они сидели за уединенным столиком, а когда принесли кофе, Хендрикс закурил и выпустил кольцо сигаретного дыма.

— Хочешь диагноз навскидку?

— Было бы неплохо.

— Тебя что-то волнует? Можешь сказать, что именно?

— Конечно, — ответил Доусон. — Что-то вроде галлюцинации. Разве Каррутерс не ввел тебя в курс дела?

— По его словам, тебе мерещится запах дохлых мух.

— И пыльное окно, — усмехнулся Доусон. — Может, это и не окно вовсе. Я его не вижу, а скорее чувствую. Чем-то вроде шестого чувства.

— Как насчет снов? Тебе не снится это окно?

— Если и снится, я не помню этих снов. Ощущение всегда мимолетное. Что хуже всего, в такие моменты я догадываюсь и даже знаю: на самом деле реален не наш мир, а это окно. Обычно такое бывает, когда я занимаюсь повседневными делами. Щелк, и становится ясно, что мое занятие — это сон, а на самом деле я нахожусь перед пыльным оконцем, от которого пахнет дохлыми мухами.

— Хочешь сказать, ты кому-то снишься? Как Червонный Король из «Алисы в Зазеркалье»?

— Нет. Наоборот, мне снится все это. — Доусон обвел глазами обеденный зал. — Вся моя жизнь.

— Что ж, нельзя исключать, что так оно и есть. — Хендрикс потушил сигарету. — Но тут начинается метафизика, а в ней я не сведущ. Не важно, что кому снится. Главное — верить в сон, пока ты его видишь. Если это не кошмар.

— Не кошмар, — помотал головой Доусон. — Пока что я вполне доволен своей жизнью.

— Итак, на чем мы остановились? Ты не знаешь, что тебя беспокоит. Видение — всего лишь символ. Стоит понять, что за ним кроется, и вся конструкция рухнет. Другими словами, невроз перестанет существовать. По крайней мере, обычно бывает именно так.

— Исчезнет, как привидение при свете дня?

— Вот именно. Но не пойми меня превратно. Невроз способен перерасти в полноценное психическое расстройство. У тебя что-то вроде обонятельной галлюцинации, но без сопутствующей делюзии. Ты знаешь, что никакого окна не существует.

— Ну да, — подтвердил Доусон, — но чувствую, что моя ладонь лежит на каком-то предмете.

— То есть галлюцинация еще и тактильная? Что это за предмет?

— Не знаю. Холодный и твердый. Если сдвинуть его с места, что-то произойдет.

— Ты пробовал его двигать?

Помолчав, Доусон еле слышно ответил:

— Нет.

— В таком случае попробуй. — Хендрикс достал блокнот с карандашом. — Предлагаю провести импровизированный словесно-ассоциативный тест.

— Это еще зачем?

— Чтобы найти причину, по которой тебе видится это окно. Поищем ментальную блокировку, поставленную внутренним цензором. Проведем генеральную уборку. Если регулярно наводить порядок в доме, сэкономишь массу времени. Углы не успеют зарасти паутиной. Но стоит захламить сознание, и запросто наживешь реальный психоз — со всеми вытекающими. Повторяю, главное — нащупать причину. Тогда ты поймешь, что галлюцинация — всего лишь соломенное чучелко, и она больше не будет тебя беспокоить.

— А что,